Все случилось в декабре 2006 года. Муж с сыном привезли меня на работу, а сами поехали в поликлинику за справкой. Через час к нам в офис зашли двое мужчин в форме.
– Вы Алевтина Марьясова? – спросил один. – Мы сотрудники ДПС, вам нужно проехать с нами. Можете взять с собой кого-то из коллег?
– А что случилось?
– По дороге расскажем. Нужно ваше присутствие.
Попросила коллегу поехать со мной. Дорога оказалась короткой – всего пять минут от моей работы. Остановились на оживленном повороте.
Реклама
А дальше – как в замедленной съемке. Я сразу увидела нашу разбитую серую тойоту. Рядом, на обочине, – другие машины и замершие прохожие. Навстречу мне шел муж: на лице кровь, в глазах ужас. Его трясло.
– Хотите сесть в машину? – раздался голос откуда-то сбоку. Я интуитивно подчинилась, села с мужем в скорую.
– Что случилось? Где сын?
Я безутешно плакала, врачи дали мне нашатырь, предложили сделать укол успокоительного.Муж еле слышно ответил:
– Мы попали в аварию. Платоша погиб.
– Где он?! –закричала я, выскакивая из машины. – Где мой сын?
Полицейский или врач скорой помощи ответили, что сын умер на месте, его увезли в морг.
– Кто в нас врезался?!
Оказалось, какая-то девушка. Ее уже увезли в больницу, хоть она почти не пострадала: спасли подушки безопасности. Она просто сбежала с места аварии.
Я безутешно плакала, врачи дали мне нашатырь, предложили сделать укол успокоительного.
– Не хочу быть в тумане от лекарств, хочу знать, где та, из-за которой погиб мой сын!
Поехали в больницу: мужу надо было зашить рану на голове. Туда же приехал наш родственник с женой. Я говорила, плакала, а они обнимали и успокаивали. Не знаю, как бы я пережила эти первые часы без них.
– За что?! – кричала я. – Не надо было нам сюда ехать – в большой город за лучшей жизнью! Если бы не это, Платоша был бы жив…
Я вдруг подумала, что всему виной – моя зацикленность на деньгах. Я ставила во главу угла материальное, много работала, последним забирала Платона из садика. И вместо того, чтобы уделить ему внимание, садилась изучать техники продаж, чтобы продвинуться на работе.
"Смерть ребенка: горе может разрушить, а может помочь обрести смысл жизни".
Дождались мужа и поехали домой. Остаток того страшного дня я помню частями. Оборвалась жизнь Платоши и моя душевная жизнь – тоже, осталась одна пустота.
Мы вернулись из больницы, и вскоре в дверь позвонили. На пороге стояла хрупкая женщина лет сорока, Татьяна. Оказалось, наш родственник позвонил по телефону экстренной психологической помощи и попросил специалиста приехать. Сели на диван, я начала рассказывать. Говорила, плакала, муж молча сидел рядом. Татьяна обратилась к нему:
– Важно, чтобы ваши эмоции не оставались запертыми внутри. Берите пример с жены, она все проживает.
Муж лишь кивнул.
– Не знаю, как смогу пережить это. Очень боюсь, что не справлюсь, – поделилась я. – Уже давно не чувствую себя устойчивой. Два года страдаю от панических атак, мне страшно и тревожно. Боюсь, что психика не выдержит и я не выберусь из этой "ямы".
Татьяна сидела рядом, не сводила с меня глаз. Я чувствовала, что меня понимают.
– У горя есть разные этапы. Проживая их, вы шаг за шагом будете возвращаться к жизни, – объяснила психолог и рассказала о каждой стадии подробно.
Как же мне нужны были эти слова! Я ухватилась за них, чтобы не провалиться в окутывающий меня туман.
Через два дня я пришла к Татьяне на консультацию, почти весь сеанс проплакала. Так и проходили первые месяцы терапии. Мы встречались три-четыре раза в неделю, и эти встречи были как маленький островок жизни, где я получала сочувствие, тепло, поддержку и понимание.
Поддержка психотерапевта поможет многое преодолеть. Главное – не замыкаться в себе и найти силы обратиться за помощью.Полтора года длилась интенсивная психотерапия. Я проживала те самые стадии утраты. Шок и отрицание, поиск и надежда, гнев и обида, вина, депрессия, смирение. Помощь моего психолога, Татьяны Королевой, была колоссальной, и я бесконечно ей благодарна. Не представляю, как бы я справилась сама. Без таблеток, благодаря проговариванию, поддержке, сочувствию, терапевтическому пространству мне постепенно удалось пережить горе – насколько его вообще можно пережить.
Как только пелена горя немного спала, я увидела, как ранена была жизнью. Еле держалась и до трагедии. Хроническая тревога, страхи, фобии, сложный переезд в другой город. Потеря сына обернулась потерей себя и всего, что было понято о жизни. Я бродила по улицам и смотрела под ноги. Мне казалось, что земля дала трещину и в любую секунду я могу провалиться.
В процессе терапии я пересматривала свои ценности, искала новые смыслы. Когда осознала, в каком плену была от материального, стало не по себе. Я поняла, что откладывала жизнь на потом – сначала нужно было заработать. Казалось, это самое важное, остальное может подождать. Как же я ошибалась! Увы, поняла я это только после гибели сына.
Интенсивная терапия закончилась, но еще пять лет я оставалась клиентом психолога и искала себя. Успешной опыт терапии привел меня в новую профессию.
Сегодня я работаю психотерапевтом и помогаю людям преодолевать трудные периоды в жизни, находить смысл, познавать себя. На личном опыте я знаю, что горе может либо разрушить, либо вернуть тебя к жизни. Поддержка психотерапевта поможет многое преодолеть. Главное – не замыкаться в себе и найти силы обратиться за помощью.
