Автор: Светлана Джексон, интерперсональный псиохоаналитик.

Если бы основные подходы в терапии были бы кремом, то самым вкусным для меня оказался бы психоанализ. Психоанализ – орешек эмоций, погруженный в кокосовую стружку логики. Он не вместо тысячи слов, ему нужен десяток точных и верных. Тех, что способны объяснить, что творится внутри.

Оказывается, психоанализ тоже бывает разным. И можно бесконечно уважать Фрейда, но работать без кушетки. Можно зачитываться Гринсоном, и активно участвовать в беседе с клиентом. И это интерперсональный психоанализ, впервые о котором я узнала от института The William Alanson White Institute of Psychiatry, Psychoanalysis & Psychology (Нью-Йорк), ежегодно набирающего русскоговорящих студентов на двухгодичную онлайн программу. 

Основоположником интерперсонального психоанализа является Гарри Стэк Салливан. А вместе с ним Шандор Ференци, Клара Томпсон, Эрих Фромм, Фрида Фромм-Райхманн и Карен Хорни.

"Акцент на культуральных и экономических факторах является большим прорывом от фрейдистской традиции, в которой патология и развитие личности рассматривались как предопределенные превратностями влечений и их разрядки. Принимая во внимание значимость фигуры Фрейда в ранние годы психоанализа, то, что интерперсоналисты осмелились отвергнуть теорию влечений, универсальность эдипова комплекса, зависть к пенису и другие центральные для фрейдистской теории концепты, являлось значимым событием" [Дэйл Х. Ортмайер, "История основателей интерперсонального психоанализа", перевод из учебных материалов института Уайта]

Ключевой особенностью интерперсонального психоанализа является методика подробного расспроса. Это не просто клиническое интервью, как медицинское сканирование, которое позволяет поставить диагноз, концептуализировать случай клиента и составить план маршрута. Для Салливана это был процесс, который позволял исследовать, кем были его пациенты, и как они стали теми, кем были.

"Исследование Салливана это не "сбор истории". Терапевт участвует наравне с пациентом и создает новый важный опыт. Это опыт психологически значимой встречи пациента со своей жизнью" [Руководство по интерперсональному психоанализу. Алан Купер, глава 30, "Подробный расспрос", перевод из учебных материалов института Уайта].

Подробный расспрос несет в себе ещё одну важную функцию: он позволяет переключить внимание клиента с его недостатков и симптомов на то, каким образом отношения, в которых он участвует, влияют на его реакции. 

Из этих повседневных клиентских историй, аналитик может получать много информации о том, как клиент взаимодействует с собой и миром, и на основании этого выстраивать атмосферу сотрудничества. Клиент может избегать описания каких-то ситуаций, и в этом случае, главное к чему может привести этот союз аналитика и клиента – появление любопытства. Разжигание и поддержание любопытства к себе у клиента – то, что двигает этот локомотив аналитической работы. Купер пишет об этом скорее, как о психологическом романе с описаниями структуры характера, мотивов и целей пациента, чем об учебнике по психиатрии. 

Кроме этого, есть еще один отличительный момент. Интерперсоналисты стали по-другому смотреть на сам концепт аналитика, как объективного наблюдателя, который "трансформировался в признание в аналитике субъективного, участвующего наблюдателя, далее наблюдающего участника и, некоторое время назад, равноправного законодателя" [Ирвин Хирш, "Интерперсональная традиция: истоки психоаналитической субъективности", перевод из учебных материалов института Уайта]. 

Интерперсоналисты настаивают на субъективном и уникальном присутствии аналитика, и в этом есть смысл. Ведь невозможно быть только зеркалом: у тебя своя рама, свои искажения и бугристости стекла, свет, под которым передаешь отражение. Хайзенберг настаивал, что присутствие экспериментатора непременно влияет на ход эксперимента. Тогда откуда эта иллюзия, что можно только отражать? Словно прийти на праздник, сесть в угол и отвечать на все приглашения "я не танцую". Нет, милочка, вы уже танцуете, сидя в этом углу. 

В терапию клиенты приходят не за подходом, а приходят за личностью. Именно человек со своими особенностями, реакциями, эмоциями и принятием делает свое дело и способствует изменениям. Поэтому клиент получает новый опыт взаимодействия, которого не имел раньше и сейчас получить не с кем. Он не только горюет о своих травмах, но прямо в эту минуту ощущает новый уровень отношений. И пробует ощущать себя по-новому. 

Интерперсоналисты смотрят по-другому не только на аналитика, но и на клиента: они не ставят себя выше него. Они такие же, только немного другой уровень мастерства, они сотрудничают, а не учат. Этакий гуманизм в психоанализе. "Выражение "жизненные трудности", используемое Салливаном, глубоко отражает его видение пациентов. Он не считает, что пациенты отличаются от других людей, даже от терапевтов. Клинический диалог ведется между равными; позиция терапевта отличается только более высоким уровнем мастерства, при помощи которого он помогает пациентам прояснить происходящие с ними трудности и понять себя" [Дэйл Х. Ортмайер, "История основателей интерперсонального психоанализа", перевод из учебных материалов института Уайта].

В интерперсональной традиции уделяется большое внимание тому, что происходит между аналитиком и клиентом в настоящем времени и как они друг на друга влияют. Ощущения аналитика в связи с тем, что с ним проделывает пациент, с большой вероятностью отражают то, как складывается взаимодействие клиента с другими людьми в его жизни. А также, как сам клиент реагирует на взаимодействие с аналитиком, какой пласт осознаваемых и неосознаваемых эмоций у него возникает. Клиент переживает амбивалетные чувства по отношению к аналитику, работа с которыми возможна как раз в той самой атмосфере сотрудничества. И в моем понимании способность аналитика справляться с агрессией клиента лежит как раз в его живости, способности участвовать в процессе и быть ему открытым. 

Интерперсональный психоанализ как интегративный подход вбирает в себя лучшее из других психотерапевтических школ. Не отстраненность и авторитарность, а эмпатия и интроспекция. Не попытки отмолчаться, а активное участие в беседе. Все это делает интерперсональный психоанализ живым процессом, направленным одновременно в здесь-и-сейчас, на происходящее между нами в этой комнате, и в там-и-тогда на застывшие переживания.