Представьте, что вы плывете на Титанике. Хотели бы вы знать, что завтра он напорется на айсберг и неизбежно затонет? Причем это ваше знание ничего уже не изменит – капитан ваши мрачные пророчества слушать не станет, и место в спасательной шлюпке заранее забронировать тоже не получится. Можно, разве что, выкрасть спасательный круг и немного подготовиться морально, но может выйти и так, что именно эти приготовления вас в итоге и погубят, поскольку давно известно, что чрезмерная подготовленность лишает спонтанности, и действия становятся более неуклюжими. Так хотели бы вы это знать или предпочли бы оставаться в неведении?
Реклама
Здравый смысл здесь обычно выступает за то, чтобы все-таки знать о грядущей опасности заранее. Но удивительный фокус нашей человеческой психологии в том, что если таковое знание не позволяет гарантированно избежать этой самой опасности, против него возникает глубокий внутренний протест – зачем знать, что корабль потонет, если предотвратить это абсолютно невозможно? Зачем мучиться? Не лучше ли будет ничего не знать и ото всей души веселиться до самого последнего момента?
Хорошо знать об опасности, когда к ней действительно можно как-то подготовиться или даже ее предотвратить. Но как только речь заходит об опасностях непредсказуемых и неизбежных, отношение к ним резко меняется – о таких опасностях знать уже совсем не хочется. А если и приходится сталкиваться с осознанием их наличия, тут же делается все возможное, чтобы поскорее выкинуть их из головы – забыть и не обращать внимания. Привет Фрейду с его теорией вытеснения.
Почему так происходит? Попробуйте ощутить это на себе. Если вы внимательно оглянетесь вокруг и посмотрите на свою жизнь, вам неизбежно придется признать, что вы не знаете, когда именно и как именно она закончится. В любой момент может случиться что-то неожиданное – кирпич на голову, пьяный водитель или сердечный приступ. Такова объективная реальность – кино может закончиться в любой момент. И эта наша внезапная смертность абсолютно очевидна, стоит только уделить внимание этому вопросу. Но почему-то нас это абсолютно не волнует – мы живем так, словно у нас в запасе уйма времени.
Обратите внимание, что этот вопрос вообще сложно воспринимать всерьез. Как это в любой момент?! Очевидно же, что какое-то время еще предстоит пожить – здоровье в порядке, время мирное, современный цивилизованный мир, где все, в общем-то, предсказуемо. Нет никакого айсберга!
И даже если мы на своем опыте сталкиваемся с тем, что жизнь имеет тенденцию внезапно заканчиваться, то все равно умудряемся остаться где-то в стороне. Если такое случилось с кем-то другим, это еще не значит, что такое же может случиться со мной. Детская наивная логика, но почему-то именно здесь она кажется очень убедительной… потому что она успокаивает, и как это часто бывает в подобных случаях, разум в два счета проигрывает в споре с чувствами.
Жизнь самым очевидным образом опасна и непредсказуема, но поскольку этому нечего противопоставить, первой реакцией на такое осознание становится попытка от него убежать. Слишком страшно жить в мире, который вовсе тебе не друг, и который может стереть тебя в порошок в любой самый неожиданный момент. А если убежать от этого знания не удается – например, в ситуации, когда поставлен смертельный диагноз – то случается депрессия и апатия. Как можно спокойно жить дальше, если конец уже так близок и очевиден?
Осознание неизбежной опасности не приносит никакого облегчения, а, наоборот, делает ожидание неминуемой развязки невыносимым. Именно поэтому так хочется этого осознания избежать – не сталкиваться с ним, забыть, не знать. Такой вот удивительный парадокс. Человек хочет знать о себе и своей жизни все… но только, пожалуйста, не все.
То есть успокоение, в котором мы все пребываем, достигается исключительно за счет закрывания глаз на суровую правду бытия – полубессознательное сужение поле зрения таким образом, чтобы не видеть приближающегося айсберга. Добровольный отказ от знания в угоду мнимому чувству безопасности. Но нет ли какого-то иного способа справиться с пугающей правдой о жизни?
Психологи, исследующие переживания смертельно больных пациентов, заметили определенную закономерность. Обычно говорят о пяти стадиях умирания, но для нашего обсуждения будет достаточно трех – психологическое избегание, кризис осознания и смирение с фактами.
На первом этапе человек даже думать не хочет о том, что что-то идет не так. И даже есть какие-то симптомы надвигающейся опасности, они по возможности игнорируются или маскируются. На втором этапе, когда человека все-таки настигает осознание фактического положения дел, случается болезненный кризис – тот самый период, когда он проваливается в апатию, депрессию и даже суицидальные настроения. Но если проявить терпение, затем наступает третий этап, на котором человек примиряется с ситуацией и оказывается в совершенно неожиданном для себя месте – жизнь вдруг снова обретает для него смысл. Более того, он осознает, что только сейчас он и начинает жить по-настоящему – зная о неминуемом конце, он наконец-то начинает ценить каждое оставшееся мгновение.
И в этом состоит другой парадокс все той же нашей человеческой психологии. То, что кажется наиболее страшным, то, с чем кажется нельзя сосуществовать, открывает проход в состояние, о котором человек до этого мог только мечтать. И покой, который обретается в результате принятия и смирения, не идет ни в какое сравнение с тем покоем, который имитируется за счет избегания и отрицания болезненной правды о подстерегающих опасностях.
Возвращаясь к метафоре с Титаником, мы здесь имеем три разных состояния. Первое – это покой незнания. Точнее, речь идет о нежелании знать, неизбежно сопровождающимся скребущими на душе кошками, потому что на самом краю сознания человек всегда отдает себе отчет в своих самообманах. Бесследным вытеснение не бывает – всегда остается черная дыра сомнений, напоминающая о том, что именно и почему было забыто. И если приглядеться повнимательнее, то те пассажиры, что не хотят слышать о надвигающейся опасности, так шумно веселятся не от хорошей жизни, а потому что это единственный для них способ заглушить рвущийся из глубины души вой загнанного в угол зверя.
Второе – это состояние паники и отчаяния, когда люди в последней попытке сохранить видимость контроля над ситуацией сами бросаются за борт или же лишаются всякого мотива к дальнейшему существованию и погружаются в пучину апатии – добровольно выключаются из жизни и в тихом оцепенении дожидаются конца своих мучений.
Третье – это состояние, когда человек осознает опасность, но пройдя через кризис осознания, остается стоять на ногах и внезапно открывает для себя новые неожиданные горизонты – та самая радость бытия, которую все вокруг пытаются сымитировать с помощью алкоголя, шумной бравады и улюлюканья, вдруг становится его актуальной реальностью. На самом пороге смерти жизнь вдруг обретает истинный вкус и смысл, но происходит это исключительно в результате смирения – признания своего окончательного поражения в противоборстве потоку бытия.
А теперь попробуйте осмыслить тот факт, что мы всю жизнь находимся на пороге смерти – мы ведь действительно можем умереть в любой момент – на следующей неделе, завтра, прямо сейчас. Но вместо того, чтобы один раз пройти через кризис осознания, и обрести, таким образом, единственно возможную твердую почву под ногами, мы прячем голову в песок и всю свою жизнь проживаем в фазе инфантильного отрицания правды о том, что происходит вокруг. И только непреодолимые обстоятельства могут прижать нас к стенке и заставить признать, что о жизни мы ничего не знаем и что наш индивидуальный айсберг подстерегает нас за каждым поворотом.
Мы проживаем жизнь ровно как те больные, которые не обращают внимания на свои симптомы и хотят прожить остаток в жизни в неведении, с иррациональной надеждой, что если о болезни не вспоминать достаточно долго, то и она тоже о нас забудет. Детское магическое мышление. Мнимое успокоение подменяет собой тот истинный покой и полноту бытия, которые наступают только, когда происходит смирение с правилами игры: мы ничего не знаем о жизни и ничего, в сущности, не контролируем. Осознаем мы то или нет, но жизнь просто идет своим чередом, ни о чем не спрашивая нашего мнения.
Какие там классические стадии умирания? Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие? Вот и попробуйте осознать, что обычно человек всю свою жизнь проживает в стадии отрицания – чувствует, что что-то с этой жизнью не так, но вместо того, чтобы разобраться, закрывает глаза на свои сомнения и веселится тем активнее, чем сильнее ком подступает к горлу. Целая жизнь прожитая в отрицании самой жизни. Видимость покоя и безопасности вместо того единственного настоящего покоя, который приходит только со смирением.
Что это значит в практическом смысле? Ровно все то же самое, о чем говорилось всегда, – нужно перестать бегать от своих страхов и начать двигаться им навстречу. За каждым из них скрывается какая-то правда о жизни, от которой вы пока еще прячетесь. За каждым из них поджидает болезненный кризис осознания, из-за которого так не хочется смотреть в их сторону. Но если хватит духу пройти через этот крах иллюзий с открытыми глазами, не раствориться в нем и не отступить в последний момент, то жизнь заиграет совершенно новыми красками.
Близость смерти, полная неопределенность и отсутствие всякого контроля – это не то, что лишает жизнь всякого смысла, это то, что впервые наполняет ее смыслом до самых краев. Но чтобы туда попасть, нужно победить всех своих самых страшных демонов, а это и есть, страх незнания, страх потери контроля и, в конце концов, страх потери себя. Только смирение с правилами игры, делает игру действительно увлекательной.
