Практикующий психолог
В одной своей беседе с Дэвидом Баллардом Марк Эпштейн (психиатр, автор книг из США) заметил следующее:
«Разочарование в отношении любви часто воспринимается как дверь, за которой все кончается, особенно в нашей культуре, где сейчас принято уходить и физически. <…>
Однако буддистская мысль твердо полагает — мне кажется, с ней согласен и психодинамический взгляд — что любви без разочарования не бывает. Даже если любовь кажется настоящей или совершенной, было бы явным преувеличением надеяться, что все так и останется навечно.
Однако очень много зависит от отношений и способности обоих партнеров постоянно восстанавливать связь, не пытаясь непременно решать те аспекты их отношений, которые приводят к фрустрации, разочарованию и злости».
Реклама
При разговоре на эту тему всегда вспоминаю Винникотта, он так ярко говорит о том, как важно для матери быть способной отказать своему ребенку, и как нормально для детей ненавидеть родителей, а родителям — ненавидеть своих детей.
«Достаточно хорошая» мать не нуждается в обучении, она интуитивно знает свою задачу в отношении злости своего ребенка: просто вытерпеть, не отвечать тем же и не покидая его, а просто вытерпеть.
И мне кажется, что это интуитивное чувство очень важно — чувство, что надо вытерпеть, но без отчуждения. Такое состояние позволяет пережить и отдельность, и связь, и таким образом отношение остается живым и продолжает развиваться».
К чему я это? Хочу наконец ответить на часто возникающий (в терапии в том числе) вопрос о разнице между разочарованием и обесцениванием и о несуществовании в природе отношений без разочарования.
На мой взгляд, разница между разочарованием и обесцениванием в отношениях заключена в способности «сохранять вопреки» в противовес «уничтожению из-за». Звучит коротко, но для многих людей в нашей постсоветской культуре это оказывается делом всей жизни — взросление, растянутое на десятилетия.
Что лично я отношу к долгой и порой весьма мучительной трансформации первичного нарциссизма во вторичный, в разных контекстах именуемый мудростью, юмором, переходом к зрелым защитам и пр.
Откуда родом обесценивание?
В основе обесценивания лежит неисчерпаемая тяга инфантильной части личности к поиску идеального объекта. «Хочу, что ты был такой (сякой, эдакий, сидел так, смотрел так, понимал вот так, вел себя вот так и прочее). Тогда ты хороший/подходящий. Ага, не так сидишь-смотришь-говоришь!? Все, плохой, не подходишь»…В таком контексте ищущий воспринимает не столько человека перед собой, сколько носителя определенной функции, «того, кто должен».
Понятно: чем больше детская, инфантильная часть, чем сильнее ранний дефицит, в совокупности с истончено-хрупкой и незрелой наблюдающей частью, тем аффективнее будет процесс, а гнев и возмущение способно принимать весьма эксплозивные формы.
По сути, это бесконечный поиск материнского удовлетворяющего объекта. Поиск с искаженным наблюдающим Я, поскольку весь Мир — не мама, он самовоплощается по законам обмена, а не бесплатности. Или основным законам природы, Мироздания, Вселенной, физики, кто чем измеряет.
Всему этому есть объяснение. В детстве в отношении этих людей происходило подобное со стороны заботящихся фигур, что превращало детей в функцию «я то, чего изволите».
В детстве этих людей не происходило закономерной и достаточной для того периода идеализации, с последующей — уже на другом этапе — деидеализацией, поскольку заботящиеся фигуры были, скорее всего, незрелы, неустойчивы (противоречивы) и психологически хрупки сами.
Таких родителей ребенок бессознательно бережет и спасает. В тревоге он начинает контролировать ситуацию, бессознательно опираясь на фантазию об апокалипсисе, ведь если они «развалятся», ему точно не выжить в этом тяжелом мире, который — и он отчетливо видит доказательства тому — не способны выдерживать даже взрослые.
Бессознательный поиск объекта, который смог бы «возместить» ту раннюю утрату, того, кто был бы идеален для слияния-отражения-поглощения, может длиться нескончаемо долго (в особых случаях — всю жизнь).
Особенно, если опыт отсутствия идеального объекта во взрослом возрасте никак не перерабатывается и не присваивается, и человек только и делает, что меняет одних
Личность более психологически развитая отличается все же способностью к восстановлению отношений после обнаружения, что Другой не соответствует вложенным в него ранее ожиданиям. Такой человек способен найти внутри этих отношений НЕЧТО ЦЕННОЕ, что может — даже несмотря на неидеальность Другого — наполнять данный союз смыслом.
То есть разочарование больше напоминает печаль, грусть, или горевание о том, что Другой не совершенен и никогда не сможет оправдать вложенных в него ожиданий полностью. Принятие факта, что Другой является иным, а вовсе не таким, как бы мне хотелось.
Обнаружение и примирение с этим ради чего-то иного, что в этих отношениях все же есть. Не на сто процентов, но, например, на восемьдесят пять, и это в разрезе сегодняшнего дня. А завтра это может быть на двадцать восемь всего. А послезавтра неожиданно возрастет до девяносто пяти. И так далее, пока длятся отношения — они будут наполняться динамикой.
Пока любые отношения живы — в них заложены потенциал, возможности и энергия создать (обнаружить, понять, увидеть) что-то ценное.
У обесценивающего чаще всего есть либо 100% соответствия, либо 0%, и смысл отношений ищется также — по принципу «все или ничего».
Когда нет связанности ни с прошлым, ни с будущим, невозможно динамику увидеть, а затем ее учитывать, выискивая «неидеальный смысл», поскольку есть лишь плоская статичная картинка происходящего, ярлык…
Процесс очарования и разочарования, в отличие от идеализации с последующим обесцениванием, на мой взгляд, отличается способностью к продолжению поиска смысла в том, чтобы отношения сохранить.
Очаровываться и разочаровываться точно возможно без расщепления, не вытесняя чувств другого полюса.
Иными словами — это способность переживать амбивалентные чувства, в то время как при идеализации и обесценивании есть всего один полюс — «хороший» или «плохой», другой словно вычеркнут. Так нарушено видение реальности, которая всегда многогранна, ибо у всего в мире есть и оборотная сторона.
