Марина Куликова рассматривает с позиции психоанализа фильм Андрея Звягинцева "Нелюбовь" и размышляет о нелюбви, которая окружает нас, начиная с семьи, продолжая равнодушием в школе и заканчивая бесконечными военными конфликтами, об утрате любви как творческой способности, объединяющей воедино сложные вещи – добро и зло, жизнь и смерть, черное и белое, об удобном побеге в эстетику от неприятной правды и о том, почему невозможно поменять мир, не поменяв себя.

Психотерапевтический эффект от фильма Звягинцева "Нелюбовь" с точки зрения психологии поддержки – ноль, а то и минус. Потому что смотреть его неприятно, сложно и еще сложнее досматривать до конца.

Чтобы смотреть этот фильм, нужна смелость, а чтобы его интерпретировать, то есть пытаться докопаться до сути, необходима готовность признавать неприятные вещи и искать их причины. Переработать глубоко фильм "Нелюбовь" можно только с точки зрения психоанализа. Рассматривать же его с точки зрения позитивной психологии вредно и не нужно.

Конечно, достаточно удобно интерпретировать фильм Звягинцева с позиции чистой эстетики: вот это Тарковский, вот Бергман, а вот Пярт. Вот ветка, вот дерево, вот лента. Вот картинка. Однако эстетика – одна из форм "заворачивания" (упаковки) действительности, удобное мягкое одеяло, в которое можно спрятаться, чтобы не видеть голой правды.

Этот фильм – беспристрастное зеркало нашей российской жизни. А зеркало, в которое смотришься где-то после сорока, никогда не вызывает положительных эмоций.

Звягинцев показывает, что ребенка (нас) окружает тотальная нелюбовь, начиная с семьи, продолжая равнодушием в школе и заканчивая войной в Донбассе. А любовь как будто можно найти только у идеализированных и немного стерильных персонажей из отряда Лизы Алерт, у каких-то неведомых нам героев, которые придут и спасут. 

Любовь как будто случается с героями фильма в конце, когда они разбредаются по новым семьям. Но она не случается.

Нас тоже в жизни окружают довольно неприятные процессы: вечное перекладывание плитки на столичных улицах, митинги протеста, избыточность магазинов при недостаточности денег, кредитов – при недостаточности понимания, как их отдавать, невкусная еда из пальмовых суррогатов, неприятная холодная погода в июне, неуютная монохромная жизнь.

Мы ожидаем найти любовь, как клад или как приз, и вместе с ней и счастье: мир, в котором все хорошо, в который можно попасть и остаться вечно.

Нелюбовь рассматривается нами как патология, как грех, как нарост, который можно срезать. Плохие условия жизни как "нехорошесть", которую можно удалить хирургическим путем: одних убрать, других поставить.

Кажется, что поменять мир просто: надо взять новую структуру, новую систему выборов, отчетности, контроля, экзаменов, просто заменить все старое на новое.
И впихнуть всю суть явлений, все отношения, в этот новый мир. И вот тогда мы заживем.

Так Женя (главная героиня фильма "Нелюбовь") после всего страшного пережитого просто надела новый костюмчик и встроилась в новую жизнь. Предполагается, что со счастливым концом. Счастливого конца не получается, потому что костюмчик новый, а Женя прежняя.

Любовь – это не клад на острове сокровищ. Кому-то повезло, они его нашли, и вот им счастье и костюмчик от Боско в руки. Другим не очень, и куковать им в старой избушке в конце киевского шоссе с незаметным поворотом без вывески.

Но не получается счастья в новых семьях у героев Звягинцева, потому что режиссер пишет полотно жизни, а не байку для детей.

Любовь – это творческая способность. Трудность и недоступность любви заключается в научении (умении) объединять воедино сложные необъединяемые вещи: жизнь и смерть, черное и белое, дожди и июнь, новые тротуары и чье-то богатство.

Ребенок учится этой способности в самом раннем детстве – до трех лет. Сначала он знает и видит только мать. В самом начале жизни он вообще воспринимает только грудь, и это источник жизни и его радости. Потом появляются лицо матери, улыбка, глаза, голос. Все эти детали начинают сливаться в один человеческий образ, но опять все непросто. Мать начинает отдаляться. Мать отходит от ребенка, мать уходит от него в неизвестность, мать смотрит на отца, мать любит отца(!), мать позволяет себе уходить к отцу от ребенка на всю ночь.

Эти кризисы происходят с ребенком на протяжении первых трех лет жизни, а в результате гармонично пройденной сепарации: достижения индивидуации – собственного отдельного "Я" – и способности объединять в единое целое все хорошие и плохие качества объектов. Мать ушла – она плохая, мать пришла – хорошая.

В итоге образуется творческая способность любить – значит, позволять другому быть отдельным, другим и целым. А быть целым – значит, прикасаться к тебе всем своим существом, а не отдельными хорошими частями: полным кошельком, красивой фигурой, умом или, что чаще всего встречается, исключительно любовным, то есть хорошим отношением к тебе.

Ведь любить в ответ на любовь – это детская позиция. Это позиция незащищенного младенца. А любить без гарантий любви – это взрослая позиция. Но она, кончено, строится на младенческом знании, что мать есть, что она любит, и что она всегда повернется к тебе.

Любовь трудно представить в обществе, в котором матери вынуждены заботиться не о ребенке, а о том, чтобы накормить себя и найти себе кров и работу. Любовь трудно представить в обществе, в котором государство не заботится о слабых или заботится формально.

Что развивается в ребенке, если не любовь?

Разобщенность плохих и хороших фрагментов бытия, не объединенных в целое, дают очень контрастную картину мира – это прекрасно, а это ужасно. И ужасное всегда хочется уничтожить, исторгнуть из себя, а прекрасное присвоить, поглотить. Если прекрасное поглотить и присвоить не удается, оно становится плохим, потому что прекрасным, но чужим. И тогда его хочется уничтожить, и это называется Зависть.

Любовь – это творческая способность созидать хорошее в любых условиях: при холодном дожде в июне, при раскопанных тротуарах в центре, при недостатке любви вокруг.

Зависть – это желание уничтожить то чужое хорошее и творческое начало, тот самый источник жизни, который не удается присвоить и сделать своим. Зависть – это результат неспособности любить и всегда – желание уничтожить что-то хорошее. Зависть не может быть белой или черной. Зависть – это всегда зависть, как любовь – это всегда любовь.

Зависть приводит к баррикадам. Но сначала к протестам, а в самом начале к раздражению от факта, что чей-то кошелек становится толстым от укладки тротуаров. Что у них солнце и пляжи, а у нас дожди. Что у них сыр рокфор, а у нас пальмовый. Что у кого-то большой бизнес, а у меня все маленькое.

Зависть не пускает делать свое, потому что изначально младенец не уверен в матери, в ее любви и в том, что источник жизни всегда с ним, всегда есть. От этого он не верит в саму жизнь и ее творческое начало, в то, что можно что-то начать и сделать хорошее, пройдя через плохое и тяжелое. Падая и спотыкаясь, младенец учится ходить. Набивая себе шишки, он обретает мир. И этот мир либо полон острых углов, либо возможностей.

Очень хочется изменить мир быстро и радикально. Взять новые более совершенные схемы, устроить другие более справедливые выборы. Поменять структуру бытия. Только не хочется думать про то, что в новые схемы мы будем заливать старое содержание. Нелюбовь и Зависть.

Так Женя в новом костюмчике от Боско и в новой семье остается прежней Женей, и в новой счастливой жизни ничего не получается, да и не может получиться. Надо менять Женю, а не костюмчик – понимание простое, но на себя это понимание не примеряется, потому что неудобно.

Фрейд в книге "Психология масс и анализ человеческого Я" предсказал в 1921 году то, что случилось в Германии в 1933. Эту книгу неудобно читать, потому что она раскрывает суть процесса манипулирования человеческим материалом, а человеческому материалу удобнее обманываться.

Но до сих пор психоанализом удобно считать технику работы с истеричными девицами.

И удобно завернуться в мягкое одеяло эстетики, чтобы проанализировать неудобный фильм "Нелюбовь". Еще удобнее его просто не смотреть.

Удобнее согласиться на манипуляцию собой как в акциях протеста и в демонстрациях, так и в просмотре новостей на ТВ.

Удобнее спрос на тренинги и на быстрое чудо трансформации, удобнее позитивная психология, чем психоанализ.

Как и удобнее вера в то, что есть где-то абсолютно хорошее, куда можно попасть и остаться там навсегда – такой несносимый костюмчик от Боско.

Каков терапевтический эффект фильма А. Звягинцева "Нелюбовь"? Такой же, как и у бумажки с вашими анализами из лаборатории: сахара много, белка много, эритроциты зашкаливают. Ваше право делать с этим то, что вы хотите.

Источник