Паническая атака воспринимается как неожиданный разрыв питающей пуповины, отчего нарушаются естественным процессы поддержания жизнедеятельности. Место, куда переносит нас паническая атака подобно урагану из страны Оз, является безжизненным и пугающим и кажется, что его невозможно преодолеть, чтобы вернуться обратно.
Это действительно ощущается как состояние интенсивного одиночества, как будто гравитация исчезла и всех людей разбросало по космосу.
Феноменологический подход к пониманию панической атаки дает много интересного материала. Например, одной из форм катастрофических фантазий на острие приступа паники является переживание смерти или беспомощности.
Реклама
Тема смерти, как экзистенциальной драмы, в данном случае является линзой, с помощью которой можно рассмотреть имеющиеся, но привычно игнорируемые сложности жизненной ситуации. Переживание надвигающейся смерти в метафорической форме делает скрываемое более явным.
Например, возможность умереть прямо сейчас часто сопряжена с сожалением о несбывшемся. Перспектива немедленной смерти сокращает время на размышления и конфронтирует с пугающей реальностью в которой жизнь уже прожита и в ней действительно ничего не произойдет, если оставить все так как есть, без изменений.
Паническая атака это репетиция смерти, в которой происходит оценка текущего состояния жизни.
Симптоматика панической атаки очень хитро организована. С одной стороны, мы понимаем, что симптомокомплекс пароксизма тревоги в виде тахикардии, одышки, головокружения, дереализации и так далее, не связан с органическими изменениями и является следствием нарушения процесса переживаний.
То есть симптомы паники это результат нарушенных отношений между организмом и средой и необходимо в главным образом обращать внимание на причину этих нарушений. А симптом должен выноситься за скобки.
Но с другой стороны, выраженность симптома настолько велика и аффект так сильно заполняет психический аппарат, что основной задачей для испытывающего приступ паники является избавление от симптома, тогда как все остальное отходит на задний план.
В этом состоит сложность переживания панической атаки. Насколько я знаю, еще никто не умирал непосредственно от приступа тахикардии, однако много несчастных случаев происходит при попытке справиться с паникой, то есть бороться с симптомом. Это фактически делает ситуацию безвыходной.
Как известно, в обычной жизни психические защиты надежно сохраняют стабильность нашего Эго. Мы справляемся с тревогой как вызовом новизне либо с помощью этих механизмов, либо развиваясь в направлении собственного страха.
Иногда вызов ситуации бывает настолько мощным, что привычные механизмы не справляются с психическим возбуждением и покровы бессознательного срываются слишком резко. Паническая атака возникает как реакция на актуализацию бессознательного конфликта без возможности его пережить. Из-за этого возникает выраженный разрыв между интенсивностью телесного ответа и способностью его переработать с помощью психического аппарата.
В этом проявляется еще одно катастрофическое переживание внутри паники - ощущение потери контроля над собственной жизнью. Как будто симптом становится демоном, нападающим из-за угла и эту внезапную атаку невозможно предугадать.
Паническая атака похожа на резкое расстройство адаптации, когда привычные способы ориентации внезапно перестают работать. Если движение из точки А в точку Б хорошо тем, что можно видеть хлебные крошки, по которым можно вернуться обратно, паническая атака это трансгрессия в Батаевском и Гарри Поттеровском понимании, буквально означающая перемещение за границу своих возможностей.
Паническая атака предлагает попытку собраться заново на неопределенном пока основании, это приглашение замедлиться там, где спокойное течение переходит в вертикальную плоскость водопада.
Паническая атака, как и любой другой психический симптом, имеет не интрапсихическую, но интерпсихическую локализацию.
Послание панической атаки состоит в том, что привычные механизмы совладания с тревогой оказываются несостоятельными со стратегической точки зрения; это тревожный звонок о том, что благодаря им для человека пропадает не только перспектива, но и опора.
Другими словами, паническая атака подобно увеличительному стеклу более ясно демонстрирует продолжающуюся изоляцию и отчуждение человека от источника того, что его питает и поддерживает.
Паническая атака в символическом виде является финальной точкой этого отчуждения, это краткое содержание последующих серий, если в жизни человека не произойдет качественных изменений.
В рамках панической атаки происходит тройное отчуждение симптома. Во-первых, движение от ситуации к симптому одностороннее и, подобно тому, как из тени невозможно получить изображение источника света, просто взглянув в обратном направлении, эту обусловленность очень трудно осознать.
Во-вторых, непосредственное переживание симптома избегается вследствие его невыносимости, и, хотя в самой его глубине обнаруживается символический концентрат ежедневного страдания, рябь на поверхности мешает ясному видению. Паническая атака это телесная транскрипция Безымянного.
В-третьих, симптом замыкает реальность на субъекте и последний проваливается в свой персональный Ад, состоящий исключительно из собственных отражений.
И если смысл панической атаки в том, что она создает сужение, концентрацию событийности такой плотности, что справляться с этим можно только через телесное отреагирование, тогда задача терапевтической работы состоит в том, чтобы осуществить обратный процесс.
А именно - расширить рамки переживаемого, привлечь в свидетели контекст, связать тревогу с обстоятельствами, семиотизировать тело, которое кричит тогда, когда отсутствует речь, сформировать отношение к тому, что на первый взгляд лишено всяческого смысла.
