Автор: Мария Горшкова – психолог.
"Я никогда не чувствовала себя по-настоящему существующей, живой. Всегда казалась себе хуже других, какой-то ничтожной, жалкой. Каждый раз так странно было, когда обо мне говорили в третьем лице. Как будто я на самом деле есть, как будто я живая – такая, как все".
На мой осторожный вопрос о детстве Варя (имя изменено, разрешение на публикацию получено) преувеличенно бодрым голосом ответила, что родители были нормальные: кормили, одевали, обували. Она к ним претензий не имеет. Претензии у неё к себе. И очень большие. Она не то, что полюбить себя не может, а почувствовать, что она такая же, как все, и имеет такое же право на жизнь.
Я прошу девушку нарисовать семью животных. Это кошки. Злящийся папа-кот и испуганная грустная мама отвернулись от плачущего грязного котёнка, который сжался в комок.
Реклама
"Меня всегда со всеми сравнивали, – сказала Варя, и крупные детские слёзы покатились из её глаз, – Пятёрка была хороша только в том случае, если у других оценки ниже. Что бы ни происходило, родители никогда не были на моей стороне. Любой чужой человек и его мнение были для них важнее меня. "Что люди скажут" и "Не хуже, чем у других" были полноправными членами нашей семьи".
Маленькой Варе казалось, что у родителей десятки разных масок: для работы, для друзей, для учителей, для продавцов в магазине. На людях они иногда обнимали дочку, трепали по волосам и даже изредка обращались ласковым голосом, но дома она как будто снова становилась пустым местом, переставала существовать для них. У родителей тут же находились более важные и неотложные дела.
И тогда девочка уходила в свой уголок, сворачивалась клубочком и баюкала себя, чтобы дать себе хоть какую-то поддержку, – единственным способом, которым умела. "Бедная ты, бедная", – приговаривала она, крепко обнимая себя дрожащими руками.
А ещё родители часто ссорились. Девочка была уверена, что виной этому она, и твёрдо решила умереть, чтобы родители были счастливы без неё, ну и немножко – в надежде, что они, так редко замечающие её живую, заметят хотя бы её смерть и даже поплачут о ней.
Варя говорит, что на самом деле родители причинили ей очень много боли, и она всю жизнь носит эту боль в себе, однако всегда запрещала себе обижаться на родителей.
Применяя приёмы эмоционально-образной терапии, я прошу девушку мысленно вернуть родителям тот вред, который они ей причинили.
Это страшный ураган – смерч, засасывающий в свою воронку всё живое. На языке бессознательного воронка означает тенденцию к уходу из жизни, решение "не жить". Каждый из родителей как будто вытягивает руку и собирает в кулак свою часть урагана. Они его хозяева и повелители. Это не означает, что родители желали своему ребёнку смерти, однако девочка не чувствовала себя любимой, желанной, не получила от родителей "благословения" на жизнь.
А следом за ураганом уходит чувство вины – толстый ошейник, который душил Варю. Девушка говорит, что мама протягивает его длинной веренице фигур, стоящей у неё за спиной, и они бережно передают его друг другу. Эта вереница – символ рода. Наше бессознательное помнит и хранит всё, что было задолго до нашего рождения, всё, чем жили наши предки. Зачастую мы оказываемся заложниками "ценностей" рода, например, таких, как глубинное чувство вины. Но в наших силах избавиться от него и прервать передачу этого токсичного наследства дальше.
Пользуясь приёмом, который придумал Н.Д. Линде, создатель эмоционально-образной терапии, я прошу Варю пожалеть котёнка – так же сильно, как она жалела себя в детстве. Девушка с удивлением замечает, что котёнок становится ещё более несчастным, взъерошенным, ложится и замирает в ожидании неминуемой смерти.
– Получается, ему не нужна жалость? – удивляется Варя.
– Да, ему нужна любовь. А жалость, в том числе жалость к себе, – это только суррогат любви, который, однако, нередко позволяет ребёнку выжить. В том случае, когда остро не хватает родительской любви. Сейчас мы можем сказать грязному котёнку: "Я не буду тебя больше жалеть. Я буду учиться тебя любить!". Прижать его к себе: "Ты моё сокровище, счастье моё, моя принцесса. Я благословляю тебя на жизнь! Ты самое прекрасное и ценное, что есть у меня!"
Из Вариных глаз полились слёзы, и одновременно она смеялась, обнимая своего Внутреннего ребёнка – котёнка, кружась и танцуя с ним. И вдруг остановилась, завороженно глядя перед собой: теперь она обнимала девочку в розовом бальном платье, прекрасную, как принцесса. Принцесса тоже обняла девушку за шею, и они соединились. Произошла мощная энергетизация: у Вари порозовели щёки, заблестели глаза, ей стало жарко.
С этого момента эмоциональное состояние Вари начало меняться. Девушка стала чувствовать себя живой и настоящей. Наша работа продолжалась, и в течение последующих двух месяцев полностью прекратились приступы астмы, от которых девушка постоянно страдала с пяти лет. Варя уже не выбирает – задохнуться или остаться жить. Она выбрала жизнь.
